– Я думаю, это Малик. И если это не он ухлопал Колхауна сегодня утром, значит, ему кто-то помогает.
– То есть тот, кто оставляет следы укусов? Сообщник?
– Может быть, но необязательно. Это по-прежнему может делать и сам Малик.
Шон смотрит на меня, прищурившись, словно не понимая, о чем идет речь.
– Вчера ты утверждала, что убийца может использовать искусственные зубы, чтобы оставить следы укусов. Эта идея мне не очень понравилась. А когда ты приехала домой…
Он умолкает, не желая вспоминать ужасную сцену, разыгравшуюся между нами, когда я была пьяна.
– Я говорила, что убийца может воспользоваться чужими зубами.
– Что ты имела в виду? Зубные протезы?
– Зубные протезы подойдут тоже.
– Но как он делает так, что укусы выглядят настоящими? Надевает протезы на собственные зубы?
– Можно и так. Но тогда в рану попала бы его собственная слюна. Есть еще один способ. Зубные протезы крепятся к шарнирному металлическому устройству, называемому артикулятором, который воспроизводит открывание и закрывание челюсти. Именно так дантисты работают с протезами для формирования правильного прикуса.
– Прикуса?
– Смыкания или соприкосновения зубов верхней и нижней челюстей. Укуса. Малик может оставлять следы укусов и с его помощью.
Шон выглядит заинтригованным.
– А насколько трудно обзавестись протезом с артикулятором?
– Их можно заказать по Интернету. Или, как я говорила вчера, он мог украсть искусственную челюсть из лаборатории доктора Шубба. Необходимо проверить, не терял ли Шубб за последние пару лет артикулятор. Он мог даже не заметить пропажи.
Шон делает пометки в маленьком блокноте на пружинке.
– А зубные протезы?
– То же самое. Малик мог просто украсть их. Или они могут принадлежать кому-то из его родственников. Типа бабушки Фрэнсиса Долархайда.
На лице Шона написано явное непонимание.
– Кого-кого?
– Это убийца из «Красного дракона».
– А-а, да. Ты говорила об этом. Я смотрел фильм, но что-то не припомню, чтобы там шла речь о протезах.
– Нужно было прочесть книгу. Там зубы сыграли важную психологическую роль. Но нам интересно то, что Малик вполне может использовать зубные протезы, достать которые проще простого и где угодно. Например, у родственника – живого или умершего. Я хочу поработать с материалами, которые есть у вас на семью Малика.
– Минуточку. То есть ты не сможешь отличить следы укусов, оставленных протезами, от укусов настоящих зубов?
– Нет.
– А как же наличие слюны в ранах?
– И опять же, слюна может принадлежать Малику. Но более вероятно, что это слюна сообщника, если он у него есть. Или убийца вообще может мазать раны слюной посторонних людей.
– Откуда, черт меня побери, он может ее взять?
Я пожимаю плечами.
– У одного из своих пациентов? Пока что анализ слюны показал лишь, что она принадлежит белому мужчине кавказской национальности.
Шон переваривает услышанное.
– Пожалуй, все, что нужно Малику, – это плевок какого-нибудь парня, которого, как он знает, нам и в голову не придет проверить. Здесь все более-менее понятно. – Он отпивает глоток кофе. – Но мне не дает покоя этот парализующий выстрел.
– Он не всегда оказывает парализующее действие. – Я перебираю отчеты о вскрытии предыдущих жертв. – Назови его обездвиживающим.
– Это игра слов. Все дело в том, что стрелок – мастер своего дела.
– В факсе, который ты мне прислал, говорится, что Малик служил во Вьетнаме. Санитаром, по-моему. Это значит, что он, скорее всего, участвовал в боевых действиях.
– Одно это не делает его прекрасным снайпером. Особенно в обращении с пистолетом.
– У Малика есть огнестрельное оружие, зарегистрированное на его имя?
– Есть. Автоматический «кольт» сорок пятого калибра.
Убийства были совершены с помощью пистолета тридцать второго калибра.
– И вы уже обыскали дом Малика?
– Сверху донизу. Но оружия не нашли, причем никакого.
– А что же вы нашли? Дом психотерапевта… Там наверняка должны быть всякие необычные штуковины.
Шон машет рукой, делая знак, чтобы я не отвлекала его. Он всегда мыслил более прямолинейно, нежели я.
– Давай пока остановимся на оружии. Если хочешь знать мое мнение, то выбор оружия для такого преступления представляется мне по меньшей мере странным.
– Да, оно скорее подходит для дамской сумочки. Обычный пистолет «на всякий случай», а не оружие для преднамеренного убийства.
Шон согласно кивает.
– Или запасной пистолет полицейского.
– Во всяком случае, свое дело он сделал. – Я указываю на снимок обнаженного тела полковника Фрэнка Морленда с аккуратной дыркой во лбу. – Мы должны узнать, не посещает ли Малик тир или стрельбище. Попробуй выяснить, не знает ли кто-нибудь его как хорошего стрелка.
– Оперативная группа уже занимается этим. Нужно выйти за рамки привычного, Кэт. Придумай что-нибудь такое, что они упустили. Что-нибудь вроде зубных протезов.
– Ты собираешься рассказать оперативной группе мою теорию на этот счет?
– Конечно, – небрежно роняет Шон. – Я поддерживаю постоянный контакт с Джоном Кайзером. Для федерала он совсем неплохой парень.
– Ты собираешься сказать ему, что это моя теория?
Шон замирает, на лице его появляется выражение неуверенности.
– А ты хочешь, чтобы я упомянул об этом?
– Что, если я отвечу «да»?
– Если ты скажешь «да», я расскажу ему о том, что это твоя идея.
Я в упор смотрю ему в глаза.