Кровная связь - Страница 90

– Его отравили. Вот что с ним случилось. Не тело, а его душу.

– Луиза… Мне рассказывали, что его подразделение повинно в совершении военных преступлений. Зверств. Вы понимаете, о чем я говорю?

Она серьезно кивает головой.

– Они пытали людей. Похищали женщин и насиловали их. Как, по-вашему, папа мог участвовать во всем этом?

Иными словами, я вплотную подошла к тому, чтобы спросить, не считает ли Луиза возможным, что отец мог растлевать меня.

Она внезапно встает с кресла, подходит к буфету, вынимает оттуда пачку сигарет «Салем» и прикуривает от спички. Несмотря на годы, Луиза сохранила великолепную фигуру и упругие, стройные бедра, за которые многие женщины продали бы душу дьяволу. Я могу только представить, какой красавицей она была в молодости.

– У Люка были свои проблемы. – Она выдыхает голубой дымок. – Когда мы с ним встретились, он не мог заниматься любовью.

– Вы имеете в виду, в физическом смысле? – В груди у меня возникает какое-то странное волнение. – Он был импотентом?

Она склоняет голову набок, как будто не знает, что ответить.

– И да, и нет.

– Что вы хотите этим сказать: и да, и нет?

Луиза скептически смотрит на меня.

– Я не вижу на вашем пальце кольца. Вы когда-нибудь жили с мужчиной?

– С несколькими. Или, точнее, это они жили со мной. Вы можете быть со мной откровенны, Луиза. Я знаю мужчин.

Она негромко и коротко смеется.

– Тогда вам должно быть известно, что, когда мужчина просыпается утром, чтобы сходить в туалет, у него часто стоит член?

Я киваю, и болезненное любопытство заставляет меня буквально вцепиться обеими руками в подлокотники дивана.

– В общем, у Люка по утрам наблюдалась та же картина. Но когда я пыталась заняться с ним любовью, у него все моментально опускалось.

– Понимаю.

– Я догадалась, что это война сделала его таким. И раны тут ни при чем. Что-то случилось с его головой. Понадобилось больше года, чтобы он смог быть со мной. Чтобы он смог доверять мне. Я думаю, это и было самым главным. Доверие. Но я не врач, поэтому не могу ответить на ваш вопрос. Может быть, он видел или сделал что-то такое, отчего секс стал для него невыносим и ужасен.

В моей голове роятся дикие и безумные мысли. Если мой отец был импотентом, то как он мог растлевать меня? Разумеется, мог, – говорит горький голос у меня в голове. – Помимо полового сношения, существует множество других сексуальных актов и контактов. Я даже не уверена в том, что половое сношение занимает главное место в растлении малолетних. Мне лучше спросить об этом доктора Гольдман или даже Майкла Уэллса.

Окна вздрагивают от особенно резкого порыва ветра, а дождь вовсю барабанит по крыше. Я вслушиваюсь в хриплый гул кондиционера, чтобы заглушить этот звук.

– А что вы говорили о том, что встали между Джесси и моим отцом?

Луиза наливает себе чашку горячего, исходящего паром кофе.

– Джесси всегда хотел меня. Он выделял меня еще с тех пор, как я была маленькой. Всегда заговаривал со мной, приносил подарки. Сопровождал меня верхом на лошади. Но я его не хотела.

– Почему?

– Трудно объяснить, что я чувствовала. Я не понимала и не знала, чего хотела, но точно не Джесси. А потом я начала обращать внимание на белого парня, который бродил по острову. Он был настоящим мужчиной, как Джесси, но при этом оставался мальчишкой. И он всегда был один, совсем как я. Они с Джесси иногда разговаривали, но я думаю, что единственное, что их связывало, это война. В общем, скоро я стала придумывать, как бы попасть Люку на глаза во время его прогулок, так что он сталкивался со мной словно случайно. Мне нравилось разговаривать с ним. Я ведь нигде не бывала, только здесь и в школе округа Западная Фелиция. Это была всего лишь старая деревенская школа для черных, и ничему я там не научилась. Я сидела и слушала то, что рассказывал Люк. Это, честно говоря, было очень странно, поскольку люди, знавшие его, иногда недоумевали, а умеет ли он вообще разговаривать. Но он мог, когда хотел. Со мной он разговаривал все время.

– Я поступала точно так же, – сообщаю я ей. – У меня была привычка приходить каждый вечер в студию и смотреть, как он работает. Он мало разговаривал со мной – вероятно, потому, что я была слишком маленькой, – но позволял мне оставаться с ним. Я была единственной, кто удостоился такой чести.

Луиза улыбается мне. Мы с ней стали сестрами по духу.

– Сколько вам было, когда вы встретились? – спрашиваю я.

Щеки ее заливает румянец смущения.

– Мне было четырнадцать, когда я начала ходить за Люком по пятам. Но мы просто разговаривали. Мы не делали ничего такого, пока мне не исполнилось шестнадцать лет.

Шестнадцать лет…

– Я вижу, вы были влюблены в него.

В ее глазах появляется отсутствующее выражение.

– Вы хотите знать, любил ли он меня, не так ли?

– Да.

– Он говорил, что любит. Я понимаю, что, наверное, вам неприятно это слышать. Но вот что я скажу: он никогда не собирался оставить вас ради того, чтобы жить со мной. Хотя ненавидел это поместье, этот ваш Мальмезон. И ненавидел вашего деда.

– А мою мать?

Луиза бросает на меня внимательный взгляд.

– Он любил вашу мать, можете не сомневаться. Но она не понимала его. И когда я заговаривала о том, что он должен уйти от нее… Конечно, я говорила с ним об этом. Боже, иногда я просто умоляла его… Так вот, он всегда говорил: «Я не могу оставить свою Китти Кэт, Луиза. Я не могу оставить свою малышку с этими людьми. А поэтому не могу переехать к тебе и жить здесь». И он так и не сделал этого.